Мышка бежала, хвостиком махнула…
Mar. 29th, 2009 02:04 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bestiasКогда проглядываю массив живого журнала, то тут, то там встречается радостное: «кусочек пазла встал на свое место!» Картина понимания стала более цельной. Вот именно – что КАРТИНКА!
«Мировоззрение» представляется мне яйцом, внутри которого находится человек; скорлупа изнутри покрыта росписью окружающего мира. Когда-то раньше были места где он «совсем не понимал», где тревожила простая шершавая, неуютная скорлупа. А сейчас он «все понимает» - роспись полностью покрыла внутреннюю поверхность. Теперь все сходится – последний пазл с легким щелчком встал на свое место. Сразу полегчало.
Но поиск «понимания» продолжается – хотя теперь это поиск подходящего по цвету и стилю красивого рисунка для своей внутренней стены. Ведь человек так быстро ко всему привыкает - развешанные рисунки рано или поздно тускнеют, надоедают, постепенно сами становятся обоями. Там где была замечательная коллекция – теперь просто цветная стена и ее хочется чем-то украсить. Новым. Но если приглядеться – вся стена состоит только из таких картин, кусочков слившихся как папье-маше в корку и это новое понимание – новый пазл – новый кусочек который можно приклеить, сцепить. Критерий правильности: чем красивее и крепче закрепляется на стене – тем верней и правильней.
И эти картинки, уже готовые – «только бери да вешай!» - во множестве предлагаются людям. Целая армия, сознательно или нет, но трудится над их изготовлением. Мастерство «выпиливателей пазлов» заключается в том, чтобы изобразить наиболее ярко, более сочно и выпукло, и при этом, наиболее легкоприкрепляемо, чтобы этот их свежеизготовленный кусочек пазла сотни людей растащили по своим миркам и наклеили на свои стенки. И взгляд блуждающий по этим стенкам натыкался на этот кусочек, яркость и сочность выделяла, наталкивала на: «о! это же господин N***, это его! Мысли, слова, картины, фильмы…» (Эдакое мелкое мещанство внутреннего интерьера: «вот этот шикарный ковер, он как раз, если в зале за диваном, да и по цвету подходит, а если еще в вазы искусственных цветов под цвет ворса…»)
Соответственно между множеством N***, соревнующихся в изображении действительности идет борьба, чтобы их пазлы максимально долго продержались… Не стали фоном… Ах, опять это ужасное «люди склонны привыкать и забывать»… и случается неизбежное и досадное - рисунок господина N***, так ловко «понятый», начинает постепенно приедаться, сливаться с обоями, становиться частью стены…
Это я описал один тип художников. Их жажда – известность – не стать фоном. Их награда и идеал – остаться на стене навсегда отдельной картиной. Ради этого – ярче, необычнее, умнее, уловки отделения от фона, толще слой краски…
И чем больше они стараются, предлагают, тем прочнее расписная скорлупа в которой сидят «внемлющие» – все меньше места внутри. Но это и здорово! Все больше сворачивается сознание в удобную позу зародыша.
(…А под старость отслаиваются, отходят пластами – обнажая последовательно забытые картины, жизни, юности, детства… Людям все больше мешает окружающее, оно мешает жить воспоминаниями, мешает последовательно и как можно более тщательно и неторопливо отделять слои, отдаляя момент когда взгляд упрется в пустую скорлупу...)
Когда я пытаюсь говорить о втором типе художников меня окончательно сносит в метафизику. Их инструмент не цвет, не кисть – а скальпель, нож, игла, царапающая поверхность. Им не нужна награда известности. Они царапают по этим нашим стенам рисунки, линии… иногда из чистого любопытства мы позволяем им это делать, но никак не можем понять, что они пытаются изобразить: след их инструмента слишком глубок и прямолинеен, пересекает так много. Пытаясь мерить по меркам «тех» художников, все пытаемся линии «этих» сложить в картинки и куда-то приладить… Однако они ничего не пытаются изобразить в нашем внутреннем мире, их инструмент просто пытается рассечь наше яйцо и коробку из папье-маше в которой мы сидим. В принципе, рисунок по которому оно треснет, для них не важен. Для нас – сидящих изнутри, привыкших мерить все в своей личной пазловости - важен. Часто мы начинаем чувствовать, что слишком больно, непонятно, хватит достаточно! Убегаем… Уносим в себе эти линии. Сидим, их залечивая – закрашивая своим пониманием, «внутренним смыслом».
(Но да, конечно, он чаще изображают что-то важное и осмысленное – но это скорее уловка, для того, чтобы мы подольше не убегали.)
Им не нужная награда этих, вторых… Когда (если) скорлупа треснет, ослепляющий свет, хлынувший снаружи в первую секунду повторит линии которые они рисовали. Этот узор навсегда запомнится, просто физически впечатается в сетчатку глаза, прежде чем заполонить все вокруг. И повторяя его, после, потом, возможно будешь бормотать, что-то простое и совершенно непонятное для других.
Ну, типа:
"Сев на храмовый колокол, бабочка спит".
«Мировоззрение» представляется мне яйцом, внутри которого находится человек; скорлупа изнутри покрыта росписью окружающего мира. Когда-то раньше были места где он «совсем не понимал», где тревожила простая шершавая, неуютная скорлупа. А сейчас он «все понимает» - роспись полностью покрыла внутреннюю поверхность. Теперь все сходится – последний пазл с легким щелчком встал на свое место. Сразу полегчало.
Но поиск «понимания» продолжается – хотя теперь это поиск подходящего по цвету и стилю красивого рисунка для своей внутренней стены. Ведь человек так быстро ко всему привыкает - развешанные рисунки рано или поздно тускнеют, надоедают, постепенно сами становятся обоями. Там где была замечательная коллекция – теперь просто цветная стена и ее хочется чем-то украсить. Новым. Но если приглядеться – вся стена состоит только из таких картин, кусочков слившихся как папье-маше в корку и это новое понимание – новый пазл – новый кусочек который можно приклеить, сцепить. Критерий правильности: чем красивее и крепче закрепляется на стене – тем верней и правильней.
И эти картинки, уже готовые – «только бери да вешай!» - во множестве предлагаются людям. Целая армия, сознательно или нет, но трудится над их изготовлением. Мастерство «выпиливателей пазлов» заключается в том, чтобы изобразить наиболее ярко, более сочно и выпукло, и при этом, наиболее легкоприкрепляемо, чтобы этот их свежеизготовленный кусочек пазла сотни людей растащили по своим миркам и наклеили на свои стенки. И взгляд блуждающий по этим стенкам натыкался на этот кусочек, яркость и сочность выделяла, наталкивала на: «о! это же господин N***, это его! Мысли, слова, картины, фильмы…» (Эдакое мелкое мещанство внутреннего интерьера: «вот этот шикарный ковер, он как раз, если в зале за диваном, да и по цвету подходит, а если еще в вазы искусственных цветов под цвет ворса…»)
Соответственно между множеством N***, соревнующихся в изображении действительности идет борьба, чтобы их пазлы максимально долго продержались… Не стали фоном… Ах, опять это ужасное «люди склонны привыкать и забывать»… и случается неизбежное и досадное - рисунок господина N***, так ловко «понятый», начинает постепенно приедаться, сливаться с обоями, становиться частью стены…
Это я описал один тип художников. Их жажда – известность – не стать фоном. Их награда и идеал – остаться на стене навсегда отдельной картиной. Ради этого – ярче, необычнее, умнее, уловки отделения от фона, толще слой краски…
И чем больше они стараются, предлагают, тем прочнее расписная скорлупа в которой сидят «внемлющие» – все меньше места внутри. Но это и здорово! Все больше сворачивается сознание в удобную позу зародыша.
(…А под старость отслаиваются, отходят пластами – обнажая последовательно забытые картины, жизни, юности, детства… Людям все больше мешает окружающее, оно мешает жить воспоминаниями, мешает последовательно и как можно более тщательно и неторопливо отделять слои, отдаляя момент когда взгляд упрется в пустую скорлупу...)
Когда я пытаюсь говорить о втором типе художников меня окончательно сносит в метафизику. Их инструмент не цвет, не кисть – а скальпель, нож, игла, царапающая поверхность. Им не нужна награда известности. Они царапают по этим нашим стенам рисунки, линии… иногда из чистого любопытства мы позволяем им это делать, но никак не можем понять, что они пытаются изобразить: след их инструмента слишком глубок и прямолинеен, пересекает так много. Пытаясь мерить по меркам «тех» художников, все пытаемся линии «этих» сложить в картинки и куда-то приладить… Однако они ничего не пытаются изобразить в нашем внутреннем мире, их инструмент просто пытается рассечь наше яйцо и коробку из папье-маше в которой мы сидим. В принципе, рисунок по которому оно треснет, для них не важен. Для нас – сидящих изнутри, привыкших мерить все в своей личной пазловости - важен. Часто мы начинаем чувствовать, что слишком больно, непонятно, хватит достаточно! Убегаем… Уносим в себе эти линии. Сидим, их залечивая – закрашивая своим пониманием, «внутренним смыслом».
(Но да, конечно, он чаще изображают что-то важное и осмысленное – но это скорее уловка, для того, чтобы мы подольше не убегали.)
Им не нужная награда этих, вторых… Когда (если) скорлупа треснет, ослепляющий свет, хлынувший снаружи в первую секунду повторит линии которые они рисовали. Этот узор навсегда запомнится, просто физически впечатается в сетчатку глаза, прежде чем заполонить все вокруг. И повторяя его, после, потом, возможно будешь бормотать, что-то простое и совершенно непонятное для других.
Ну, типа:
"Сев на храмовый колокол, бабочка спит".
